Ангелина Щекин-Кротова. «У тебя будет смысл жизни — служить гению»

Сергей Макашин. «Писатели выглядят страшными реакционерами»: Ромен Роллан, Андре Жид и другие французы

Арий Ротницкий. О возвращении Куприна в СССР, застолье у Серафимовича и помощи потомкам Пушкина

Арий Ротницкий. О том, как слушал Ленина, кормил советских писателей и выбирал памятники для Новодевичьего кладбища

Олег Широков. О Лубянке, Бутырке, Казанке и интеллигентных людях

Николай Марфенин. «То, что я получил с детства, — свобода и инициатива»

Сергей Макашин. Гёте как филистер, «печать рапповщины» и мартиролог литературоведов

Арий Ротницкий, Анна Ротницкая. О том, как возил пятьсот детей в гости к Льву Толстому

Арий Ротницкий, Анна Ротницкая. О черте оседлости и сиропитательном отделении при Тульской земской больнице

Сергей Макашин. Как Салтыков-Щедрин стал любимым писателем Ленина и Сталина

Сергей Макашин. «Это было сосредоточение belle fleur русской советской интеллигенции»

Сергей Макашин. «Почему-то считается, что писателем может быть, собственно, каждый грамотный человек»

Иван Гронский. «Сталин прямо говорил: „Нам надо избегать репрессий. Они нам ничего не дадут“»

Мария Волошина. «Я не могу раздеться при роялях!»

Иван Гронский. «Я спал часа два-три в сутки в течение примерно пятнадцати лет»

Леонид Варпаховский. О капустниках в «Летучей мыши», общении с Мейерхольдом и несостоявшемся романе между матерью и Маяковским

Мария Волошина. О себе, Максе Волошине и подлинной сущности каждого

Леонид Варпаховский. Рыцарь стиля. О Всеволоде Мейерхольде

Лидия Чуковская. «Мы никаких людей, кроме знаменитых, в детстве не видели»

Светлана Толстая. Диссиденты из отдела структурной лингвистики, экспедиции в Полесье, Топоров, Иванов и Лотман